Турция и Китай по-разному смотрят на курдов и уйгуров

Автор: Джеймс М. Дорси - Dr. James M. Dorsey – старший научный сотрудник Бегин-Садат Центра стратегических исследований (Begin-Sadat Center for Strategic Studies,) и Школы международных исследований им. Раджаратнама Наньянгского технологического университета при Сингапурском технологическом университете, содиректор Института фан-культуры Вюрцбургского университета (University of Wurzburg’s Institute for Fan Culture). Специализируется на проблемах мусульманского мира, а также стратегии Китая в регионе с акцентом на геополитику, общественные движения, политический и воинственный ислам.

Перевод: С.П. Духанов.

***

Выступая на пресс-конференции в Пекине, посол Турции в Китае Эмин Онен призвал КНР поддержать его страну в борьбе против политического насилия, тем самым отметив: китайцы не одобрили военную кампанию Турции против курдских ополченцев в Сирии.

Посол обнажил давнюю напряженность в двусторонних отношениях, а также противоречия, объединяющие как отказ Турции полностью признать право курдов, так и жесткие репрессии со стороны Пекина в его беспокойной северо-западной провинции Синьцзян.

Китайские чиновники уже давно пытаются помешать Турции высказываться по поводу преследования уйгуров. В частных беседах с турецкими коллегами представители Пекина утверждают, что огромные усилия КНР по коренному изменению системы верований тюркских мусульман, объединившихся в борьбе с политическим насилием, ничем не отличаются от отношения Анкары к курдам.

Турция оправдывает свою многолетнюю политику в населенной преимущественно курдами юго-восточной части страны, а также недавнее вмешательство в Сирию борьбой против Рабочей партии Курдистана (РПК), признанной террористической организацией также в США и ЕС, и его сирийского филиала – Отрядов народной самообороны (YPG). РПК ведет повстанческое движение более трех десятилетий. Десятки тысяч погибли в результате нападений РПК и военных операций со стороны Турции.

YPG, которая не была признана террористической организацией ни в США, ни в ЕС, в последние годы служила в качестве сухопутных войск американцев в боях против исламских радикалов.

«Мы надеемся, что Китай, будь то внутри страны или за ее пределами, является антитеррористической страной. Он член Совета Безопасности ООН, поэтому должен понимать нашу нынешнюю ситуацию», – заявил Онен. Это было ответом посла на то, что официальный представитель МИДа КНР Гэн Шуан призвал Турцию прекратить военные действия и вернуться на правильный путь политических решений. Ранее Китай призывал Турцию проявлять сдержанность, настаивая на том, что необходимо уважать и поддерживать суверенитет, независимость и территориальную целостность Сирии.

Ставки высоки и для Турции, и для Китая. Обе стороны, вероятно, надеются, что выполнение Россией усиленного соглашения о прекращении огня, о котором первоначально договорился вице-президент США Майк Пенс во время визита в Анкару, позволит им избежать дальнейшего ухудшения отношений. Москва вступила в управление сирийским процессом в ходе переговоров между президентами Владимиром Путиным и Реджепом Тайипом Эрдоганом.

Турция, где проживает крупнейшая китайская тюркская мусульманская община политических беженцев, иногда нарушала стену молчания мусульманского мира по поводу преследования уйгуров со стороны китайских властей. И если одна из самых могущественных наций исламского мира, которая конкурирует за лидерство с Саудовской Аравией и Ираном, вернется к постоянной критике китайских репрессий, то другим мусульманским государствам будет сложнее хранить молчание или даже (в некоторых случаях) одобрять политику КНР.

Это связало бы Турцию с США, которые недавно ввели санкции, чтобы заставить Анкару прекратить военную кампанию в Сирии. США в отличие от мусульманского мира открыто заявляют о том, что китайцы преследуют уйгуров. Хотя упреки за Синьцзян – дело рискованное и уж, безусловно, для страны, где наблюдается спад экономики. Анкара меж тем рассчитывает, что Пекин поможет ей решить экономические проблемы.

В июне, накануне турецких выборов, Китай перевел в Турцию миллиард долларов по валютному свопу «лира-юань». Пекин, рассматривающий Турцию в качестве ключевого узла в своей инициативе «Один пояс – один путь», дополнительно выделил 3,6 миллиарда на финансирование проектов в области энергетической и телекоммуникационной инфраструктуры.

Дэн Ли, посол Китая в Турции, в марте этого года предупредил, что публичная критика Анкарой политики Китая в Синьцзяне негативно скажется на взаимном доверии и взаимопонимании и отразится на коммерческих и экономических отношениях. Ли выступил с угрозой после того, как глава МИДа Турции Мевлют Чавушоглу и его представитель в министерстве Хами Аксой использовали грубую лексику, осуждая события в Синьцзяне, где, как полагают, около миллиона тюркских мусульман заключены в лагеря по переобучению и принуждаются к подневольному труду.

Назвав репрессии позором для человечества, Аксой потребовал, чтобы китайские власти уважали права уйгуров и закрыли то, что он назвал концентрационными лагерями. Министр иностранных дел КНР Ван И спустя два месяца призвал Турцию поддержать политику Китая в Синьцзяне в стремлении защитить общую ситуацию стратегического сотрудничества между двумя странами. Напряженность в двусторонних отношениях была предана огласке в июле, когда государственное информационное агентство Китая «Синьхуа» сослалось на Эрдогана, находившегося с визитом, якобы сказавшего, что люди в Синьцзяне живут счастливо. Турецкие же официальные лица настаивали на том, что президент выразил надежду, что люди в Китае будут жить счастливо в мире и процветании, а не что это имеет место уже сейчас.

Пресс-секретарь МИДа КНР Хуа Чунин, явно полагая, что на этот раз именно Турция, а не Китай сдастся первой, настаивала: «Мы неоднократно призывали Анкару прекратить свои военные действия. Мы надеемся, что все стороны сформируют синергию для борьбы с терроризмом, продвижения процесса политического урегулирования сирийского вопроса и совместной защиты мира и спокойствия в регионе».

Это синергия, выстроенная на песке, поскольку Турция и Китай прикрывают свой отказ признавать права меньшинств в терминах борьбы с терроризмом, которые ставятся под сомнение всякий раз, когда их геополитические амбиции приходят в противоречие.

***

Прогноз израильского Центра BESA No 1333 от 1 ноября 2019

Публикуется с разрешения издателя (BESA)

Опубликовано в «Военно-промышленном курьере»: https://vpk-news.ru/articles/53448?fbclid=IwAR3C0Huw9aYfCj8tXk2lXpgPYjPubYfT2evEfjAal52qaYV6mIaBiuw9aYA.